vgrogorjev | Журнальный Зал - Владимир МОЖЕГОВ

Обширная статья. Привожу отрывок. Полностью по ссылке

...Но если связь с империей и была неизбежна, разве не могло христианство повлиять на империю в духе ее гуманизации? Благо «республиканские» добродетели Рима еще не были прочно забыты и эдикт Константина о веротерпимости имел немалый потенциал. Почему же стоило Церкви обрести силу, как она сама азартно включилась в строительство христианской империи, а империя принялась стремительно обретать черты типичной восточной деспотии?

Хотя возможности некоторой гуманизации империи у Церкви, вероятно, и были, вряд ли стоит их преувеличивать. Тем более обвинять само христианство в его «тоталитарном влиянии» на империю. Империя полным ходом шла к «тоталитарному» способу правления и без всякой помощи христианства. Еще Диоклетиан заимствовал в Персидской державе Сасанидов царскую диадему и институт политических евнухов, ввел персидский обычай падать ниц перед императором и целовать подол его платья. Константин закрепостил крестьян-колонов, подготавливая византийский государственный строй. Сам дух римского кесаризма неизбежно вел в сторону платоновского Государства. Авторитарной «вертикали» требовал сам римский гений, ведший Рим к власти над миром. Демократия — детище полиса, республика была прекрасна для небольшого римского государства, но тотальная власть требовала единства и единоначалия во всем. И именно здесь пришлось ко двору христианство с его пафосом абсолютной истины. Гений Константина безошибочно угадал в христианстве тот бриллиант, которого недоставало короне кесаря, — сияние универсальной истины. Христианство естественным образом увенчало пирамиду римского этатизма.

Обвинять христиан можно лишь в том, что, подгоняемые жалящими укусами иудеев, они не просто с благодарностью бросились под защиту кесаря, но с готовностью проследовали за ним и во внутренности дворца, в его святая святых. А не устояв перед сиянием царского венца, искушением власти, они не устояли также и перед искушением расквитаться с обидчиками. И бывшие их преследователи скоро почувствовали на себе силу закона Моисея: око за око, зуб за зуб. Градус антииудейской полемики будет не-уклонно расти от Иустина и Тертуллиана до бл. Августина, Василия Великого и Иоанна Златоуста, а правовые санкции империи против евреев все более нарастать от Константина до Юстиниана.

Так свершится этот странный парадокс: мир станет христианским, но над новозаветным законом Христа восторжествует закон Моисея. А вместо терпимости и гуманизма античного Рима христианская Византия окажется насквозь проникнута духом иудейского законничества (оставаясь внешне при этом вполне антисемитской).